Здравствуйте. Каких только занима¬тельных, порой жутковатых ис¬торий не услышишь иногда во время длительного железнодо¬рожного путешествия! Вот и тогда, в тот поздний осенний вечер, сидя в жестком плацкартном вагоне, я стал не¬вольным слушателем одного та¬кого незатейливого словесного повествования, рассказанного одной словоохотливой бабулей притихшим слушателям. «...а был такой случай в на¬шей деревне - до войны еще. Я тогда девчонкой в школу бега¬ла. Жили по соседству две се¬мьи. Избы Агафьи Лукиной и Марии Славиной были простор¬ными и ладными. Да и сами они хозяйки были справные и акку¬ратные. Были у Агафьи и Марии детки подросткового возраста. У Агафьи сынок Лёша, а у Марии дочка Танюшка. Вместе во дво¬ре играли, вместе в школу одну ходили. А потом, как в возраст вошли, жениховаться стали. Неразлучная была пара, друг без дружки и дня не могли прожить. Бывало, как в деревне какое гулянье или посиделки, только друг с другом и танцуют, и ходят неразлучной парой. Любили видать, они друг друга очень. А ежели такое чувство между ними было, то и решили они вскорости пожениться. На Покров и свадь¬бу справили. Нечего сказать, хо¬рошая была свадьба. Одного са¬могону невесть сколько выдули. А надо сказать, мать у Танюш¬ки, Мария Дмитриевна, была не то колдуньей, не то знахаркой. Люди к ней часто хаживали: кто с хво¬робой тяжкой, кто с бедой какой. Мария Дмитриевна никому не отказывала: кому травки нужной даст, кому приворот сделает, с кого порчу снимет. Да и Танюшка от нее уже кое-чему научилась: по картам всю твою судьбу расскажет, ниче¬го не утаит. А иной раз, вот так, пря¬мо при людях, вдруг сделается не¬видимою, словно в воздухе раста¬ет. Людей это пугало, потому как подозревали Танюшку в её связи с нечистым. Деревенский люд ста¬рался держаться от нее подальше. Как говорится, себе дороже. Один Алексей был с ней по-прежнему любезен и приветлив. Кто знает, чем она его приворожила, а то, что при¬ворожила, так это точно. Первый год после свадьбы жили Танюшка с Алексеем в ладу и в со¬гласии. Ребёночек у них вскорости народился, Дмитрием назвали. И все ничего, жить бы им да жить, но, видно, не суждено им было быть вместе. Как-то по осени сильно простыла Танюшка, заболела гриппом. А потом осложнение на сердце получилось. Врачи не смогли спасти Танюшку. На Рождество она померла. Сильно горевал по ней Алексей, плакал, все звал её домой, к нему да к сыночку. Да разве с кладбища кто возвращается? Изба, в которой жил Алексей с матерью своей Агафьей да с малым сыном, была поделена как бы на две части. В передней части избы, в углу перед образами, была подвешена люлька с ребё¬ночком. Алексей спал за перего¬родкой в чуланчике, служащем им и кухней. Сама же Агафья спала на печи. Оттуда ей видно было, что в горнице делается. Ночью перед образами лампадка теп¬лилась и Агафья нет-нет да и гля¬нет на люльку с младенцем. В одну из зимних ночей, в са¬мую полночь, пробудилась Ага¬фья ото сна, глянула на люльку, где ребеночек спал, да и обомле¬ла. У люльки с ребеночком кто-то сидит, зыбку его качает и что-то тихо так ласково напевает. Пригляделась Агафья к челове¬ку, сидящему у зыбки, и глазам своим не поверила. Батюшки-светы! Да это же Танюшка у ребе¬ночка сидит и, наклонившись над ним, аккуратненько его пеленает, ручки и ножки его целует и нежно так с ним разговаривает. Агафья смотрит на Танюшку ни жива ни мертва. Жутко ей ста¬ло. В коем-то веке покойники к живым людям являться стали! Уже без малого год как похоронили Танюшку, а она – здрасьте, сама к ним явилась! И началось этакое твориться каждую ночь. Посидит Танюшка немного у ребеночка, бельишко на нем снимет, ласково с ним поговорит и незаметно так исчезнет. А Алешка что, знай дрыхнет себе за перегородкой. Да еще посмеивается над матерью: «Это тебе, старая, во сне привиделось». Кому еще пожаловаться - сватье Марии Дмитриевне? Жаловалась, да тол¬ку не вышло: разгадала Агафья, что знает Мария Дмитриевна про эти ночные явления Танюшки. Зна¬ет, да помалкивает. Жалеет, ви¬дать, она свою дочку. Но когда очень стала донимать Агафья своими рассказами о ноч¬ных явлениях покойницы, сватья так и говорит «Что ж, Тихоновна, это похоже на правду. Знаю я свою дочку, она это была. Придется зап¬ретить Танюшке эти её ночные яв¬ления. И то правда, не дело это -являться покойнице к живым лю¬дям. Хотя жаль мне её, сердеш¬ную, очень. А чтобы впредь не яв¬лялась моя Танюшка к сыночку своему, возьми серп да и повесь его над притолокой двери, а внизу у порога топор положи. Доченька моя и не придет больше». Так и поступила Агафья. По¬ложила она топор у порога, а сверху над дверью серп повеси¬ла. Вот является на следующую ночь покойница к своему ребёноч¬ку, поплакала немного у его колы¬бели, поцеловала младенца и ско¬рее вон из избы. А проходя мимо печи, на которой лежала Агафья, насмешливо так, со злорадством, сказала ей: «Догадалась, значит. Мамаша моя научила? Что ж, жи¬вите, не приду больше». И точно, не стала больше приходить Та¬нюшка к ребёночку своему. Вот, значит, такая история в нашей де¬ревне приключилась». А.А. Ленинтрадская обл.
